Мир МЦ | Серебряный век | Писатели | Поиск | Гостевая книга
Поэзия | Проза | Переводы | Письма | Фото | О Цветаевой | Семья
Цветаевский Клуб | Песни на стихи МЦ | Библиография | Ссылки | Музеи
Ариадна Эфрон | Ада Федерольф «Рядом с Алей»

Ада Федерольф
Ада Федерольф «Рядом с Алей»


Часть третья.

ТУРУХАНСК

МИРОЕДИХА



Обычно на уборочные работы не хватало рук, по городу и поселку шла мобилизация для помощи колхозу. Ближайший был на станке Мироедиха. Туда-то и была направлена партия поселенцев, в том числе и я с Алей. Люди до снега выкапывали овощи, сортировали и грузили их. Была в Мироедихе большая старая добротная изба — заезжая. Хозяйка избы, баба Леля (Елена Ефимовна), как-то обратилась к Але с просьбой написать заявление на имя Сталина.

В самый канун революции Сталин был в ссылке на станке Курейка и при поездках пользовался заезжей избой в Мироедихе. Был случай, что баба Леля пустила его ночевать, а поскольку у него ничего не было с собой, дала ему укрыться новым красным ватным одеялом. Вот это-то одеяло Сталин и увез с собой. Теперь, когда Елена Ефимовна оказалась в очень преклонных годах, да еще без пенсии, мысль об этом красном одеяле не давала ей покоя, и она решила напомнить Сталину о себе и о своей услуге.

— Одеялу-то тую я по знакомству купила, — говорила баба Леля. — Сама еще им не одевалась, обратно сатиновое оно было, а он, паралик его возьми, увез и слова мне не сказал.

Тут шли очень нелестные слова в адрес бывшего постояльца.

Заявление писали вместе. Баба Леля диктовала, а Аля записывала: «Во первых строках мово письма пишет тебе Алена Ефимовна из Мироедихи. Совсем я старая стала, работать не могу и помочи ни от куда нету. Помнишь ты, милай, приезжал к нам перед леволюцией, остановился в заезжей, а укрыться нечем, и дала я тебе в тую пору новую сатиновую одеялу, а ты тую одеялу, кормилец, с собой увез. Живу я сейчас в колхозе, а в колхозе, сам знаешь, какая жизнь и совсем я голодная, а пензии однако никакой нету. Пособи, кормилец, век за тебя Богу буду молить. Остаюсь известная тебе баба Леля из заезжей Мироедихи».

Довольно энергично отредактировав диктуемый текст, Аля послала заявление в Москву на имя Сталина. На деле оказалось, что подобные заявления дальше Красноярского МГБ и крайисполкома не шли. Примерно через неделю-две в Туруханский исполком был вызван председатель колхоза из Мироедихи, и был ему дан нагоняй, что у него «историцкое лицо проживает, а он даже знать не знает, ведать не ведает»... Созвали экстренное собрание и совместно со счетоводом колхоза решили: «Ввиду историцкого факта помочи Сталину в годы его ссылки обеспечить старуху пензией в сумме 15 рублей в месяц».

Так среди многих других успешно кончились и эти Алины хлопоты. Некоторое время баба Леля была в центре внимания и у всех на языке, а потом все забылось, а Аля еще долго получала приветы и поклоны от местных жителей.

Я вернулась раньше и ждала Алиного возвращения через неделю, а вернулась она через месяц, уже по свежему снегу.

— Ты себе представить не можешь, как было страшно и красиво! Мотор отказал. «Ну, девки, — сказал моторист, — надо где-нибудь пристать, а вы топайте позади скалы в обход, через болото и распад. Выйдете на километр выше по течению, ждите меня».

И вот мы вязнем в болоте, а потом карабкаемся все выше на скалу, а оттуда такой вид, что дух захватывает! А под нами наша лодчонка, которую моторист ведет под самой скалой, то выжимая все возможное из глохнущего мотора, то гребя веслами и упираясь шестом. Все обошлось. Мы пришли мокрые и измазанные к указанному месту, а оттуда уже доплыли до станка, где нас хорошо приняли и сразу отвели в протопленную заезжую, к самовару.

Это была, возможно, последняя поездка в Мироедиху. На следующий год после смерти Сталина все население колхоза, состоявшее, главным образом, из немцев, получило документы и разъехалось кто куда. Лес быстро завладел бывшей пашней, домишки развалились, и осталась только одна заезжая на берегу, как памятник былого — с поломанной крышей, пустыми глазницами окон и оторванной дверью.

К Алиному возвращению я готовилась, как к празднику. Из своего платья смастерила ей комбинацию, из старых валенок заказала у сапожника боты. Купила нового белого материала на белье и сшила ночную рубашку. Из бракованного куска сурового холста (мыши объели) сшила и вышила крестом скатерть на ее стол. Ходила на берег Енисея, присматривалась к устью Тунгуски, откуда должна была плыть лодка. На Енисее уже была кайма заберегов, лужи хрустели тонким льдом.

Аля вернулась. Пальма обезумела от счастья, я — тоже. Конечно, она была простужена, измотана, но жива и рядом.

Дома, разглядывая подарки, она мне призналась: «Знаешь, я с детства носила столько чужих обносков, что уже с ранних лет мечтала о чем-то, специально сшитом на меня и из нового материала».

Конечно, обе мы были растроганы и очень рады встрече. У Пальмы к этому времени были очередные, на этот раз чрезвычайно лохматые щенки. Аля, приходя домой и раздеваясь на своем топчане, ласково звала «куть-куть». Щенки, неуклюже переваливаясь через порог кухни, счастливо повизгивая, оставляя маленькие лужицы, спотыкаясь и толкаясь, бежали к ее ногам, она их подхватывала на руки, целовала в носы и говорила: «Ну, у кого еще могут быть такие щенки! Ты, Пальма, умница, хорошо постаралась!..»

Но со здоровьем Али все как-то не налаживалось. Она очень похудела, по ночам покрывалась испариной, быстро уставала. И снова замыкалась в себе... Я знала, что у Али в лагере была вспышка туберкулеза, а наследственность у нее была плохая — туберкулез был у отца.

Среди наших приезжих нашелся один пожилой санитарный врач из Москвы. Как-то, подкараулив его на улице, я подробно рассказала о симптомах.

Он пробурчал, что заочно лечить нельзя, записал все Алины данные и неожиданно сказал:

— Вам повезло, в Туруханске получены из Москвы две упаковки стрептомицина на курс лечения двух больных. Ко мне с ТБЦ никто не обращался, и я смогу один курс лечения провести ей.

Летела я домой с этой вестью как на крыльях и, конечно, сразу столкнулась с недовольством Али.

— С чего ты взяла, что я заболела, — говорила она, сердясь, — и вообще кто тебе дал право просить от моего имени?

Просить что-либо у кого-либо Але было горше горького.

— Ты пойми, это новое сильное лекарство, заграничное, каким-то чудом попавшее в Туруханск! Не упускай такого случая.

Аля в конце концов согласилась, и лечение началось. Начала ее колоть медсестра, тоже ссыльная, полуполька-полуеврейка, ловкая и опытная. Аля, смеясь, рассказывала мне, как сестра всегда приговаривала: «Мужской ягодиц — плохой ягодиц, твердый, плохо колоть... Женский ягодиц — мягкий ягодиц, удачный ягодиц, и колоть легко». Говорила она на ломаном русском языке, смешила Алю своими медицинскими суждениями. Но самая большая радость была та, что хуже Але не становилось, к тому же ей дали три больничных листа по десять дней для лечения на дому. Она отоспалась, стала спокойнее, водила щенков гулять, читала и писала много писем. В Туруханске не было рентгеновской установки, и лечили на авось. Но Але явно стало лучше, она повеселела, посвежела и окрепла.

Прошли самые сильные морозы, и день в Туруханске уже удлинился. Вставали утром без электричества и засветло возвращались домой. Через несколько месяцев должен был наступить круглый день Заполярья, когда солнце не исчезало вовсе, а пейзаж подергивался светлой перламутровой дымкой.

Тут непонятными путями по почте пришла Але та почтовая открытка Мули, о которой я уже упоминала. Он писал, что ему все труднее живется, что он всю жизнь любил ее одну... Аля прочла, потом сказала:

— Ты прочти тоже, это от моего мужа.

Прочла и я, а потом Аля открыла дверцу печки и сожгла открытку на моих глазах.

— Не могу, чтоб чужие глаза читали эти слова, может быть, последние.

Время было тревожное, повсеместно участились доносы, все чего-то стали ждать и бояться. Теперь я понимаю, что он действительно прощался с Алей, так как через некоторое время был арестован и погиб.






(источник — А. Эфрон «Мироедиха», А. Федерольф «Рядом с Алей. Воспоминания»
М., «Возвращение», 1996 г.)



Мир МЦ | Серебряный век | Писатели | Поиск | Гостевая книга
Поэзия | Проза | Переводы | Письма | Фото | О Цветаевой | Семья
Цветаевский Клуб | Песни на стихи МЦ | Библиография | Ссылки | Музеи
Ариадна Эфрон | Ада Федерольф «Рядом с Алей»

Проект: «Мир Марины Цветаевой». Координатор проекта: Ф. Левичев, 1999—2000.
© Дизайн: FTdesign, 2000.